К исследованию чудес - http://www.krtdiv.narod.ru/0.htm

Прошин Г. Чёрное воинство. М: Политическая литература, 1988. (181-198)
Глава 4.
РУССКИЙ ПАЛОМНИК

В 1888 году в Петербурге во время июльской грозы молния ударила в часовню. От удара молнии "к самой иконе пристало несколько медных монет", из тех, что лежали перед нею на тарелке для пожертвований. Сразу же возникла легенда о том, что икона чудотворна, что перед тем она уже "спасла от потопления" какого-то новоладожского купца... Словом, был создан культ новой святыни. А сама икона - ее назвали "Богородицей с грошиками" - распространялась в копиях разного достоинства в тысячах экземпляров. На одних - ближе к оригиналу - на живопись клеили настоящие монетки, на других медяки были только нарисованы. Тысячи и тысячи икон воспроизводили "чудо" на бумаге и картоне, рельефные монетки - семишники и алтыны - оттискивались из папье-маше, выдавливались на жести.

Икона "Богородица с грошиками". Конец XIX в.

После Октября юнкера захватили Московский Кремль. Вооруженное выступление было подавлено Красной гвардией, которой пришлось применить артиллерию. Во время обстрела, в частности, осколки повредили образ св. Николая, что находился над воротами Никольской башни. В контрреволюционной кампаний против большевиков, которые "не пощадили святынь" Кремля, эту надвратную икону массово воспроизводили и распространяли с цер-ковно-монархическими сетованиями на безбожных "большевиков-комиссаров".
Пропагандистская кампания удачно учитывала религиозное сознание обывателя. Воедино сливались и Кремль с монастырями, храмами, многочисленными святынями чудотворных икон и мощей, и то, что это была икона самого почитаемого верующими святого. Воспроизводилась она с видом стены, на которой находилась, со следами сбитой штукатурки. Строго говоря, распространялась не икона, а живописное произведение на тему о ее повреждении. Казалось бы, убедительнее распространить документальную фотографию. Но на фотографии не выявить повреждений с такой наглядностью, как это можно сделать на иконе, где своя рука - владыка. Главное - в руки обывателю попадал "поврежденный антихристами" привычный ему образ, что способствовало разжиганию не столько религиозного, сколько контрреволюционного фанатизма. Писатель В. Каверин вспоминает, что ради этого на московской толкучке торговали даже чудотворными "щепочками" от якобы вдребезги разбитого образа.
Мы видим, что церковь быстро и умело использовала ситуацию, находила отклик среди верующих. В этом - сила религиозной традиции. Массовое сознание было воспитано на вере в чудеса икон и щепочек, которые изготавливались и распространялись монастырями.
*

Изображение иконы св. Николая, находившейся над Никольскими воротами Кремля. Во время штурма Кремля икона была повреждена. Этот "список" с подчеркнутыми повреждениями иконы распространялся в доказательство того, что "большевики не щадят древних святынь".

Паломник уносил с собою если не реликвию, то что-то, что было памятью о поездке, или же специально ехал и шел за чудотворной святыней в прославленную обитель. Посмотрим же, чем встречал монастырь богомольца, вошедшего в его стены через святые ворота.

ИКОНА
Монастырь - сосредоточение церковных реликвий, в первую очередь чудотворных икон и мощей святых. В монастырях же в массовом масштабе изготавливали культовые предметы, организовывали многолюдные крестные ходы и т. д.
Обычная святыня всякого монастыря - это его чудотворная икона. В старых и больших монастырях, лаврах, пустынях чудотворных икон бывало по нескольку. По подсчетам церковных справочников, в числе "главных" или "главнейших" святынь чудотворных икон в перечисляемых монастырях оказывается несколько больше тысячи. Если же взять широко издававшиеся путеводители по отдельным монастырям, исторические описания обителей, брошюрки и тому подобную литературу, рассчитанную на рядового паломника, то число этих святынь окажется значительно большим.
Установить количество того, что в монастырях называли "чудотворным", принципиально невозможно, поскольку в Новое и Новейшее время церковное понятие чудотворности оказывается весьма зыбким и расплывчатым. В церковной литературе можно встретить такие определения икон: "чудотворная", "особо чтимая", "весьма чтимая", "чтимая", "чтимая местно". О некоторых говорилось еще более приблизительно: "."явила себя силой исцелений" - или еще глуше: "исцелила болящую", "считается чудотворной". Пояснений не дается. Где "местно" чтят названную икону? В пределах монастыря? Что значит "считается" чудотворной? Шаткость этих определений церкви - свидетельство того, что времена наивной религиозности средних веков миновали и православие с незыблемыми когда-то чудесами оказалось в тупике, из которого "кафолического и ортодоксального" выхода не существует. Вместе с тем церковь принципиально не может отказаться от утверждения чудотворности икон, фантастическая сила которых прославлялась веками, нашла отражение во множестве сказаний, поучений, в житиях святых и т. п. Градация определений чудотворности - попытка найти такой компромисс, который бы и сохранял древние легенды и мог бы защитить церковь от обвинений в прямой фабрикации чудес. Очевидна интеллектуальная нечестность приема, даже его кощунственность с точки зрения того религиозного учения, которое проповедовалось через мнимые
святыни.
В новых монастырях, когда собственной чудотворной еще нет, тогда власти обители исподволь начинают выделять одну из икон храма, вводить ее в особый культовый оборот, без чрезмерного нажима пропагандируя ее как способную "к пода-нию помощи по молитве". С точки зрения религиозной не очень понятно, почему в новой обители икона не могла немедленно явить себя ,,силой исцелений". С точки же зрения земной объяснение есть - немедленное появление чудотворной иконы нежелательно потому, что неясно, как сложится судьба обители. То ли она "просияет благочестием", и богомольцы отовсюду начнут стекаться к ней - тогда "новые святыни" необходимы; то ли развалится, останется незаметной церковкой, около которой несколько старух будут доживать дни на скудное подаяние. В последнем случае чудотворная возбудит лишь ненужные сомнения - "соблазн". Словом, чудотворная икона должна была попасть только в верные руки.
Почему же именно икона занимает такое важное место в культе, почему с иконами совершалось большинство крестных ходов, почему, наконец, прежде всего иконку, образок покупал в монастырской лавочке паломник, возвращаясь домой?
Много говорится о наглядности и эмоциональности иконы. Это справедливо, но одним этим дела не объяснить. Наглядностью и эмоциональным воздействием обладают и другие культовые предметы. Избрали же в свое время гуситы символом своего движения потир - причастную чашу, а русские старообрядцы - восьмиконечный крест.
У иконы есть ряд особенностей, которые делают ее незаменимым средством религиозного воспитания. Она - произведение живописи и одновременно
предмет культа; следующий определенному канону, правилам изображения персонажа, события и т. д, При всей обязательности традиции в икону легко привносится новое содержание. В пределах сложившегося канона можно выделить те или иные стороны изображаемого, распространять и, наоборот, сокращать известные сюжеты. Рождество Христово может быть "полным", включающим и вертеп-пещеру с яслями и животными, фигурами спешащих к Вифлеему волхвов и пастухов и т. д., а может быть "кратким" - только Иосиф и Мария с младенцем.; Широта изобразительных возможностей иконы позвбляла пропагандировать собственные' святыни - преподобных основателей, местночтимых святых, - словом, свой монастырь. Икону легко распространять в тысячах копий, что составляло предмет особой заботы монастырских иконописных мастерских. Икона массовая, ремесленная, давала легкий заработок монахам.
В практике церкви постоянны не только чудотворные иконы, но и копии с них, в свою очередь тоже считавшиеся чудотворными. Они обычно не шли на рынок, но использовались монастырем как способ отблагодарить богатого жертвователя или привлечь его к обители. Со второй половины прошлого века церковь прибегает к типографскому тиражированию икон. Методы полихромного воспроизведения, типографской печати на бумаге, а с конца прошлого - начала нынешнего века - на жести сильно теснят на церковном рынке традиционную живописную икону.
Массовый же спрос удовлетворялся поделками, которые изготовлялись или самим монастырем, или, что чаще, скупались оптом у богомазов-ремесленников. Так, мастера Ростова Великого были вынуждены делать по тысяче эмалевых образков Сергия Радонежского в день. Пройдя же через монастырские лавочки, образок приобретал значимость реликвии. Соответственно увеличивалась его цена.
Богомолец уже в силу того, что грошовая копия чудотворной приобретена им в стенах святой обители, склонен был считать, что на нее "незримо и невещественно" перешла часть той чудотворной силы, которой, несомненно, обладает ее оригинал. Монахи настойчиво навязывали эту мысль богомольцу.
На многих повторах монастырских святынь можно прочесть справку-аннотацию, извещающую, что "сей образ есть точная копия чудотворной иконы". Далее следуют название иконы, название монастыря и его почтовый адрес. Очевидна прямая рекламная задача таких текстов. Массовость производства, возможность трансформации сюжета по объему содержания и по размерам, когда он мог занять и целую стену храма и поместиться на литом или штампованном образке, надетом на шею, возможность варьировать качество исполнения и стоимость, применяя то благородные металлы, то фольгу и картон, превращают икону-образок в эффективное средство пропаганды религиозных ценностей.
Культ чудотворных в монастырях создавался легче и надежнее, чем в храмах приходов и даже в бесприходных соборных храмах. Чем известнее был монастырь, чем большее количество людей проходило через его ворота, тем большим количеством чудотворных икон он располагал. Это понятно. Там, где идет поток паломников, неизбежно повышается вероятность исцелений в результате сильного, психологического, например, воздействия и возможность того благочестивого обмана, когда естественному событию искренне приписывается свойство чуда. Часто это делалось самими паломниками. Одни из них стремились обратить на себя внимание в силу своего психического склада или особого религиозного настроя, другие - потому, что дело могло оказаться выгодным. Поток паломников облегчал и прямую фальсификацию чуда исцеления, предсказания и пр.
Подобное почти не могло происходить в приходской церкви, в селе или в небольшом городке. В приходе постоянное количество верующих. Друг друга они знают, и если бы произошло исцеление у иконы или если причту пришло бы в голову "помочь чуду", то повторения удобной ситуации пришлось бы ждать неопределенно долгое время. Это поставило бы под сомнение чудотворность иконы, а в конечном счете могло привести к разоблачению причта храма. Поэтому культовая практика сосредоточивает иконные чудеса преимущественно в монастырях, местах массового, однократного и кратковременного посещения.
В упомянутой тысяче чудотворных образов преобладают иконы божьей матери - их около 350. Св. Николай - он на втором месте - около 60. Далее идут Троица, Вознесение, Михаил Архангел, ев, Георгий и т. д. Эти данные характеризуют лишь относительное распределение святынь по сюжетам.
Чудотворные иконы размещены по монастырям в особой системе. В северных, преимущественно мужских монастырях, в тех, которые основались отшельниками-нестяжателями и мистиками, и чудотворные преобладают символического и христо-логического содержания: Новозаветная Троица, Отечество, Вознесение, Спас Нерукотворный, Вседержитель. Чудотворные богоматери (Владимирская, Смоленская, Тихвинская и др.) сосредоточены главным образом по монастырям средней полосы. Здесь и большая часть женских монастырей, которых почти не было на севере, здесь и большинство паломников - женщины. Уже одно распространение чудотворных икон показывает продуманную культовую политику.
В системе чудотворных прослеживаются и особенности местного,характера. Монастыри на берегах северных морей, где преобладали рыбаки-поморы, Приладожья и других подобных районов подчеркивают способность своих чудотворных "в помощи на водах". В засушливой лесостепной полосе, где год земледельца порой зависел от единственного дождя, иконы чудесно являлись близ воды. Так, чудотворная икона св. Николая в Николо-Бавыкинском монастыре явилась у колодца. Там, где в жизни местного населения большую роль играет река, икона связана с нею. Николо-Бабаевский монастырь, что был на Волге у тех мест, где собирались артели плотогонов, свое название получил от бабаек - больших весел на плоту. На бабайке явилась чудотворная икона св. -Николая.
Подавляющее большинство чудес от икон связано с исцелением от болезней. Выработался определенный стандарт исцелений, обычное, так сказать, "исцеление в монастыре". Церковная литература прошлого полна описаниями таких чудес. Приведем изложение типичного. Является "царица небесная болящему некоему" и говорит: "Отправляйся в такой-то монастырь, и там перед моим образом ты получишь исцеление". Следует обязательный период "недоумений и страхов" - необходимая подготовка, оттеняющая то, что произойдет в дальнейшем. Наконец, больного с трудом поднимают с постели и на руках несут в монастырь.

"Исцеление отрока" у чудотворной иконы во время крестного хода. Церковная олеография начала XX в.

По дороге болезнь усиливается. Самый сильный приступ ("корчи", "беснования" и т. п.) всегда происходит в момент, когда больного кладут перед чудотворной. Цитирую: "Во время чтения Евангелия больной пришел в сознание. При пении "Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве тебе, владычице", приподняли его и приложили к иконе. В ту же минуту он перекрестился, встал на ноги здоровый и еще раз со всем усердием приложился к святой иконе".
Есть группа икон, проявляющая чудесное заступничество в определенных ситуациях. Спас Нерукотворный из Новоспасского монастыря был послан в войска, шедшие на подавление восстания Степана Разина. И "заступничество" этой иконы, ее присутствие в правительственных войсках церковь связала с победой над восставшими. Чудотворная Тихвинская из Цивильского монастыря Казанской губернии "спасла" город от взятия его разинцами. Каждый раз церковь подчеркивала "богоотступнический" образ действий восставших против власти и объясняла их поражение как результат принципиально неодолимого покровительства небесных сил православию и самодержавию. Подбор чудотворных не случаен: Спас - не только икона, он воинская хоругвь, и те, с кем Нерукотворный, - победители. Всегда в роли заступницы и чудотворная Тихвинская, находившаяся в Тихвине с конца XIV века. По преданию, она неоднократно спасала город от вражеских нашествий. Цивиль-ская ее копия (тоже чудотворная) переняла ту же функцию. В этом параллелизме, воспитывавшем и использовавшем стереотип, привычный верующему, - продуманные методы религиозного воздействия. В данном случае стереотип способствовал распространению церковной и монархической мысли о Степане Разине как "воре и отступнике".
Охранительная традиция в чудотворениях продолжалась в течение всего периода духовного господства церкви. В годы отмены крепостного права и в эпоху революционного движения начала XX века начинают массово являть чудеса иконы Сычевского Казанского монастыря Смоленской губернии, Бого-родицкого Нижегородской губернии, Козельщан-ского Рождество-Богородицкого, Иверского Вык-сунского, Моденского Николаевского, Оренбургского Успенского, Серафимо-Понетаевского и многих других.
За вторую половину XIX - начало XX в. количество чудотворных икон в монастырях сильно увеличилось. "География чудотворений" охватила в этот период практически всю страну. Почти все новоявленные чудеса получали монархическое истолкование - являлись попыткой черного духовенства противостоять освободительной борьбе крестьян и рабочих России.

КРЕСТНЫЙ ХОД С ИКОНОЙ
Чудотворная икона использовалась и в крестных ходах - торжественных парадах черного воинства, процессиях с хорами певчих, хоругвями.
Вообще крестный ход отнюдь не монастырская привилегия. Белое духовенство имело свои официальные крестные ходы по разным случаям: праздник храмовой иконы - крестный ход по всей церковной округе, зимний - с водосвятием ,,на Иордань" и т. п.
Но мы говорим о монастырском крестном ходе - разница огромная. Во-первых, крестный ход белого духовенства, а главное - сбор пожертвований в нем, совершался только на территории собственного прихода. Причт соседней церкви зорко следил, чтобы границы не были нарушены: доход - дело святое. А на особые пожертвования своих прихожан рассчитывать не приходилось. Во-вторых, крестный ход не мог быть длительным, даже если речь шла о приходе с несколькими деревнями: не разрешалось надолго оставлять храм без службы. Конечно, препятствия обходились, но хлопоты иногда не стоили того.
Другое дело - монашествующие. Их крестные ходы не только отличались особой торжественностью, но и проходили по длинным постоянным маршрутам. Их согласовывали - одновременного движения по одним маршрутам не происходило. Распорядок сложился в результате тихой, но жестокой конкурентной борьбы между монастырями и белым духовенством и между соседствующими монастырями. Крестные ходы с чудотворными святынями давали значительный доход.
Большинство монастырских ходов посвящалось событиям прошлого. Многие - по поводу "чудесного избавления" от эпидемий чумы и холеры. Так, в Одрином Николаевском монастыре ежегодно устраивался крестный ход "в память избавления от чумы" в 1713 году. В Домницком Рождество-Богоро-дицком - в память двух эпидемий 1738 и 1771 годов. Вьясская Владимирская пустынь крестным ходом отмечала прекращение (конечно, благодаря заступничеству монастырской иконы) холерной эпидемии 1830 года. Псково-Печорский монастырь учредил крестный ход в память избавления от холеры в 1848 году. Красногорский Иоанно-Бого-словский - после эпидемии в 1860-х годах. Угличский Богоявленский - после холерной эпидемии 1871 года. Пожалуй, ни одна из многих эпидемий XVIII и XIX веков не осталась без того, чтобы память о ней не сохранялась торжественной процессией какого-либо монастыря.
Эпидемия - "мор" - издавна рассматривалась церковью как массовое наказание божие за грехи. В годы эпидемий обострялось религиозное чувство. Медицина прошлого могла противопоставить болезни только малодейственные карантины, обтирание уксусом и окуривание серным дымом. Окуривания дымом в народе избегали: любой монах и любой батюшка объясняли, что горящая сера и есть огненный жупел ада. Церковь предлагала заступничество святых, что тоже мало помогало. Эпидемии прекращались так же стихийно, как и возникали.
К слову, здесь один из конкретных стимулов веры: в эпоху бессилия науки против подобных бедствий, в долгие недели и месяцы, когда специальные "мортусы" в просмоленных одеяниях крючьями наваливали на телеги сотни трупов и без разбора волокли их в братские могилы холерных кладбищ, когда сжигали дома, где обнаружилась зараза, - тогда, возможно, крестный ход давал людям какую-то психическую разрядку, а надежда на небесное заступничество - силу жить и сопротивляться бедствию повального мора. Молитвы, взывавшие к небу: "Ты бо еси един, недуги и болезни рода нашего понесый, и вся могий..." - как возглашает церковь в кондаке "О болящих", рождали надежду. Небесное заступничество предпочиталось земному.

Прекращение эпидемий объяснялось как результат обращения к святыням и монашеских молитв, которые, как известно, скорее доходят к богу. Но в конечном счете это внушало недоверие к науке в целом, тормозило проникновение медицинских знаний в массы и просто парализовало деятельность врачей.
Такие же шествия устанавливались "в память избавления" от других стихийных бедствий. Например, в Площанской Богородичной пустыни Орловской губернии - в память избавления от саранчи.
Такова группа крестных ходов, которые устанавливались по случаю стихийных бедствий, где вероятность их повторения была неопределенной. Конечно, здесь действовала и монастырская чудотворная святыня, но акцент делался не на ней, он делался именно на молитвенном шествии, на его зрелищности, на покаянии и слезах. Расчет был на то, что следующая эпидемия может разразиться и через десятилетия, а бог даст - стороной пройдет. Тут возлагать функции избавления и исцелений на икону нецелесообразно - икона практически оказалась бы бездействующей, "нерентабельной", что повело бы к умалению веры в ее ч уд отвори ость. Святыню церковь под удар не ставила. Поэтому и устанавливается крестный ход - воспоминание, а главное, напоминание необходимого усердия в делах веры.
Существовала большая группа крестных ходов в память героических событий военного прошлого. В Могилеве - "в память чудесного спасения города от литовского гетмана"; в Пскове - "в память чудесного заступничества" в период польско-шведской интервенции, в память избавления от нашествия "двунадесяти язык" наполеоновской армии и т. д. Эти процессии - средство религиозно-патриотического воспитания: прежде всего речь шла о небесном заступничестве и монархизме - религиозном аспекте патриотической верности царю и отечеству.
Впрочем, Синодом были учреждены крестные ходы и специально для поддержания монархической идеологии, некоторые из них устанавливались непосредственно императорскими рескриптами. Все эти шествия учреждены в XIX веке, когда монархические устои теряли былую прочность. Например, в Казанском Богородицком монастыре в 1866 году учрежден крестный ход "в память чудесного избавления Александра (I от угрожающей опасности". Монахи имели в виду выстрел Каракозова. Поторопились. Прошли годы, и приговор над царем был исполнен народовольцами, но уже учрежденный крестный ход остался. Подобных крестных ходов было немного, хотя, казалось бы, именно такой ход дает церкви разнообразные возможности для религиозной, монархической, националистической, контрреволюционной, наконец, пропаганды. Причина одна, но очень веская - массы год от года все более разочаровывались в своей вере в царя -батюшку, казенное верноподданничество становилось все менее популярным. Десятилетия отделяли еще Россию от 9 января 1905 года, когда была расстреляна наивная вера народа в справедливого царя, но монархические процессии уже не собирали тех толп богомольцев, которыми отличались другие крестные ходы. Заведомо непопулярное шествие лучше и не устраивать, и зря чудотворную не выносить - монашество укрепляло монархическую идеологию, но другими методами.
Основной функцией крестных ходов была пропаганда собственных святынь. Из редкого монастыря не ходили с иконой хотя бы по ближайшей округе: в год было по два-три, а иногда и более этих своеобразных бенефисов монашества, в торжественном шествии лод колокольный звон покидавшего свою обитель. Монастырские ходы отличались большой длительностью. Свияжский монастырь с иконой преподобного Сергия устраивал двухмесячный ход по окрестным городам и селам. Оранский Богоро-дицкий проводил ряд крестных ходов по всем городам Нижегородской губернии. Пятеро его монахов посменно находились в крестных ходах со своей иконой почти круглый год. Тихвинский монастырь охватывал все округу двадцатью двумя крестными ходами в течение круглого года.
Религиозный писатель XIX века замечает: "Чтобы увеличить свои доходы, монахи, под надзором которых проходят крестные ходы, не торопятся их скорее заканчивать, не держатся кратчайшей дороги, а большей частью уклоняются от нее не только за 10- 20, но и за 50 и более верст. Словом, стараются побывать во всех богатых или, по крайней мере, не бедных деревнях". С духовенством местных церквей происходили трения: причт требовал себе долю доходов. Белое воинство утверждало, что оно "нужнее и полезнее для епархии", а без монашествующих верующие могут обойтись, к тому же "они ничего и не делают, кроме того, что едят чужой хлеб". Процитированный документ - внутреннего пользования, а потому откровенен. Оставим на совести причта утверждение о его полезности: крестили, венчали, отпевали - служили. Требами монашество обычно не занимается, но насчет "чужих хлебов" - равно грешны и те и другие.
Икона по дороге помещалась в заранее оговоренные соборы и церкви, оставалась там по дню-два, а то и по месяцу-друг ом у, затем следовала дальше. Частью дохода от молебнов и пожертвований монахи делились с местным причтом.
Картины встречи такого шествия оставили нам Н. А. Некрасов:
Много владычице было почету:

Старый и малый бросали работу.
Из деревень шли за ней.

К ней выносили больных и убогих...

Знаю, владычица! знаю: у многих
Ты осушила слезу...

Только ты милости к нам не явила!

(Мороз Красный нос)

А. П. Чехов: "...все протягивали руки к иконе, жадно глядели на нее и говорили, плача: "Заступница, матушка! Заступница!"
Все как будто вдруг поняли, что между землей и небом не пусто, что не все еще захватили богатые и сильные, что есть еще защита от обид, от рабской неволи, от тяжкой, невыносимой нужды, от страшной водки. [...] Но отслужили молебен, унесли икону, и все пошло по-старому..." ("Мужики").

Нам кажется, что эти цитаты передают психологическую атмосферу религиозной веры, любви и надежды, которую возбуждал крестный ход, и ту атмосферу тоски, когда "все пошло по-старому", когда икона "милости к нам не явила", когда мимо прошел крестный ход. Тогда - ждали следующей возможности вынести к чудотворной своих больных, и свою боль, свое убожество и глухой, не осознанный еще протест против этого убожества.
Задумывая "Крестный ход в Курской губернии", И. Е. Репин написал небольшое полотно, тоже хранящееся в Третьяковской галерее, - "Крестный ход в зеленой роще". На нем склоняются перед иконой, исступленно припадают к ней и жарко молятся в надежде на милость и утешение. В надежде на чудо. Это - как иллюстрация к Некрасову и Чехову.
Монашество хорошо знало, на чем стоит вера.

"ПОДНЯТЬ" ИКОНУ
Чудотворную икону можно было привозить на дом. Это называлось "поднять" икону. Чаще всего ее "подымали" к тяжелобольным. Позволить себе "поднять" чудотворную могли только люди состоятельные: выезд святыни обставлялся пышно, с ладанным каждением, с певчими. Некоторые иконы существовали практически как "выносные", "выездные" - трудно подобрать в современном языке подходящее слово. Таким был культ иконы Ивер-ской богоматери, для которой в Москве была построена специальная часовня, откуда образ отправлялся по домам.
Доход от часовни был огромен. Не случайно древняя икона, находившаяся в обыкновенной приходской церкви, была передана Перервинскому монастырю. Этот монастырь традиционно находился под властью московского митрополита, который считался его настоятелем, а следовательно, распоряжался доходами монастыря. Культ Иверской выглядэл суеверным пережитком уже в начале XIX века. К. Н. Батюшков в "Прогулке по Москве" писал: "Вот большая карета, которую насилу тянет четверня: в ней чудотворный образ, перед ним монах с большою свечой. Вот старинная Москва и остаток древнего обряда прародителей!" Живуч был "остаток". Четверня возила икону еще добрых сто лет, и редок был тот день, "в который монахи, приставленные к часовне, не отправлялись бы с иконою...". Второй подобной святыней в Москве был образ Спасителя. Находился он в своей часовне и принадлежал Вознесенской Давыдовой пустыни. Спаса тоже возили в карете по домам и тоже четверней. Разница была в упряжке: Иверскую возили, запрягая лошадей цугом. Спаса везла четверня в ряд. Иноки обеих обителей всячески прославляли чудеса своей святыни, но остерегались при этом хулить соседа. Впрочем, москвичи предпочитали Иверскую.
"Поднятие" иконы практиковалось многими монастырями, и прием иконы в доме становился как бы обязательной частью культа. Если "поднять" Иверскую или Спаса считалось престижным и стоило дорого, то массу других икон, по общему мнению не очень-то чудотворных, верующим просто навязывали. В конце 1902 года Л. Н. Толстой написал обращение "К духовенству". Свет оно увидело в 1903 году на Западе. В России правду о религии опубликовать было невозможно. Вот что писал Лев Толстой: "Стомиллионной же массе проповедуется одно: вера в иконы Казанские, Иверские, в мощи, в чертей, в спасительность вынимания частиц, становления свечей, поминанья и т. п., и не только проповедуется и практикуется, но с особенной ревностью ограждается ненарушимость этой веры в народе от всякого на нее посягательства.
Стоит только крестьянину не праздновать престол, не пригласить к себе обходящую дворы чудодействующую икону, не оставить работу в Ильинскую пятницу, - и на него доносы, его преследуют, ссылают". Было и такое - ссылали за богохульство. Богохульством при желании можно было представить и отказ от принятия в дом "чудодействующей", - и властям решать, было тут оскорбление святыни (в этом случае суд и ссылка) или нет - тогда священник прихода отлучит на время и наложит епитимью.
Икона, которую "поднимали" по домам, обычно находилась не в монастыре, а в часовне за его оградой, которая, в отличие от монастыря, может быть открыта даже круглые сутки. "Чередные", дежурные на послушании монахи, обеспечивали доставку - это требовалось прежде всего тяжелобольным - в любое время суток.
И вот множество монастырей стали заводить свои часовни в разных городах, выбирая для строительства самые выгодные места: в деловом центре, близ рынков и вокзалов,- словом, где посещаемость была бы максимальной. Эта практика распространяется не только на свою епархию. В крупных городах устраивают свои часовни и отдаленные монастыри. Валаамский и Коневецкий имели, например, часовни в Петербурге, Городецкий Федоровский - в Нижнем Новгороде и т. д. В центре Петербурга у Гостиного двора безобразно искажала вид Невского проспекта часовня Гуслицкого монастыря. Она сплошь была увешана образами в драгоценных окладах и привесках, которые жертвовали купцы-гостинодворцы как благодарность за удачные сделки. Доходы часовни были едва ли не миллионными. Но самое любопытное - хозяин часовни - Гус-лицкий монастырь находился в Московской епархии.
Здесь черное воинство определенно побеждало белое духовенство. Приходские церкви не имели права строить часовни. Только соборы получали такое разрешение, но даже если его добивалась какая-либо приходская церковь, то поставить часовню ей дозволялось только в пределах церковной ограды, рядом с храмом.
Так монастырь использовал икону. Следует признать - весьма эффективно.